Мои БЖЗИ - очень самостоятельные ребята. Одна из них даже освободила меня от обязанности готовить отчёт, взяв всю писанину на себя.
Записки рейнджера Хэй
От редактора. Достоверно не известно, как записки Хэйринэль Умагирэ тана Окита, датированные 1674-1677 годами и, видимо, предназначенные для старейшин её клана, попали в руки журналиста из Соединённых Регионов. Перед нами - сокращённый и адаптированный для массового читателя перевод записок. Многие очевидные для автора понятия и коллизии потребовали пространных комментариев переводчика. Даты приведены по человеческому летоисчислению.
Книга предназначена для всех любителей зюйдлингской истории, в особенности тем, кого занимает становление и гибель рейнджерского батальона "Огненная голова".
О моём решении воступить добровольцем в 7-ой рейнджерский батальон
Осенью 1667 года закончилось положенное каждому входящему в зрелые года заари изгнание из родных мест, и я с облегчением вернулась в родовую усадьбу. Она находилась в запустении, здесь жили не более двадцати моих родичей. Я бродила по окрестностям, много читала и размышляла о своём Пути.
Захват столицы Кора-сон-Ха весной 1668 года стала для нас огромным ударом, тем более что боевые действия теперь велись совсем рядом. Мы приготовились отстаивать родовое поместье - у нас не хватило бы сил на большее. Трудно представить нашу радость, когда мы узнали, что отряду "Огненных голов" удалось ценой неимоверных усилий и страшных потерь выдавить врага из священного города.
Клан возложил на меня обязанность прислуживать некоему очень важному гостю. Это было первое серьёзное поручение, и оно разочаровало меня - я была очень горда и не согласилась подносить таэно хотя бы даже и президенту Гиддору. Клановый лекарь провела меня в гостевые покои. Стоял ясный день, но ставни были закрыты, и в комнате царил полумрак. На циновке посередине сидел, скрестив ноги, заари. Я не смогла разглядеть лица - вся верхняя часть тела гостя была обмотана бинтами, делавшие голову похожей на бесформенный шар без отверстий. "Это госпожа Айрэнэль, - шепнула мне лекарь. - После штурма столицы её перевезли сюда, восстанавливать здоровье".
Я, разумеется, была наслышана о своей знаменитой родственнице. Весь Путь госпожи Айрэнэль был отмечен удивительными событиями. В самом юном возрасте ей во время медитации на берегу озера явилась опалённая голова тигра Эбу, самого почитаемого зюйдлингами божества. Воды озера словно вскипели и с глубины поднялся свёрток - в нём был короткий меч, который госпожа Айрэнэль с тех пор всегда носила при себе.
Последующие годы она совершенствовалась в фехтовании и предавалась медитации, ведя жизнь, подобающую благородному воину, словно никаких людей с их винтовками, железными дорогами и вертолётами не существует. Тем изумительнее было её решение стать рейнджером. Ей предстояло надеть одежду людей, взять оружие людей, научиться воевать по правилам людей. Ей, воину благороднейшего рода, пришлось делить свой путь с низкородными охотниками. Всё это вызывало недовольство клана. Ранение же Айрэнэль, хотя бы и в битве за столицу, многие посчитали знаком того, что она сбилась с верного Пути.
В те дни госпожа едва слышала, не видела и не говорила. Объяснялись мы при помощи букв, которые она пальцем писала на моей ладони. На второй день она потребовала отвести себя в сад, к большим старым качелям, и целые ночи проводила на этих качелях, раскачиваясь и медитируя. Равномерные колебания, как казалось, помогают ей отрешиться от страданий плоти. Днём она пряталась в тёмной комнате, солнечные лучи приносили ей новые страдания. На время перевязок она отсылала меня от себя. "Госпожа Айрэнэль слишком хорошо воспитана, чтобы смущать хозяина дома стонами боли", - говорила лекарь.
Знаменитый клинок по кличке Рыба всегда был с госпожой Айрэнэль, и весьма скоро она возобновила занятия с ним, хотя вид крови, сочащейся из-под повязок после этих упражнений, наводил на нас ужас. Когда госпожа Айрэнэль вновь смогла говорить и слышать, я была разочарована. В поместье жили двое низкородных детей, вот они-то были в восторге. Она звала их Братец Правый Глаз и Братец Левый Глаз, потому что они беспрестанно рассказывали ей, что видят, а она мастерила им игрушки, плела венки, учила складывать фигурки из бумаги и кормила сладостями.
Мне не удавалось вызвать её на разговор о политике и войне, о Переходе или Пути. Только однажды она вскользь заметила: "Если тебя назвали Огненной (прим.перев: Айрэ (зюйдлинск.) - огонь), путь ляжет сквозь огонь, а если носишь на берете изображение Огненной головы великого Байцу, сгоревшие волосы, - знак, что ты всё делаешь верно". В тот день я решила, что только путь рейнджеров "Огненной головы" - единственный достойный путь для самуры в наши дни.
Отправлено: 08.07.14 23:32. Заголовок: Голова рейнджера И П..
Голова рейнджера И Первой из нас переход совершила И - Икеданиэль Умагирэ тана Муцорошида. Мы похоронили то, что осталось от её тела, недалеко от "Рарри".
Командир отряда, особенно такой сведущий в упражнениях духа, как госпожа Ай, перед боем с особенной силой ощущает связи со своими воинами, даёт им советы, чувствует состояние духа и тела. И, как обычно, охотилась на правом фланге. Она была из охотничьего рода и то, что мы зовём сражением, она звала охотой. Она первая заметила свою Добычу и выстрелила, но Добыча оказалась более быстрой и более меткой.
Госпожа Ай потом рассказала нам, как она ощутила сперва вспышку боли в правом плече, а потом необыкновенно сильное возмущение ари. Икеданиэль до конца прошла свой путь и совершила Переход.
В бою нас оттеснили от "Рарри", и тело Икеданиэль мы нашли позже - обобранным и, что самое ужасное, обезглавленным.
Каждый из нас вспомнил историю, которая произошла незадолго до нашей переброски в Га-Миоко.
Мы стояли в бедной деревне и полагали, что кто-то из её жителей помогает северянам. В этой деревне госпожа Ай сдружилась с маленькой девочкой-охотницей и проводила в её обществе каждую свободную минуту. Мятежники были неуловимы, и всё же нам удалось подстрелить одного из них. Это оказалась девушка, и черты её лица не походили на северные. Икеданиэль без лишних слов отделила голову от тела своим ножом, и мы собрали деревенских, чтобы спросить - не знает ли кто эту девушку. Деревенские с ужасом смотрели на голову, но молчали. Мы все чувствовали напряжение ари. И только девочка-охотница не выдержала и разрыдалась. "Тело осталось лежать в зарослях фиолетовых цветов, где мы с тобой видели диких кэцанэ. Можешь похоронить сестру, девочка, - сказала госпожа Ай. - Теперь, думаю, ты знаешь, какая Добыча будет главной в твоей жизни. Я постараюсь подождать, пока ты повзрослеешь, но и ты поторопись". Мы казнили троих старейшин деревни и предали дома огню. Нацкеяне проклинали нас - и, кажется, проклятие начало сбываться.
Так или иначе, теперь мы поклялись найти голову Икеданиэль.
Наша группа и рейнджеры сеньор-сержанта Фено держали "Рари". Муссоны размыли часть укреплений, их следовало восстановить, но все мы неважно умеем копать. Разглядывая волдыри на ладонях, госпожа Ай заявила: "Следует позвать нацкеян из Га-Миоко, им эта работа привычнее". Запросили по рации рейнджеров сеньор-капрала Найкоридора, но тем не удавалось добиться от нацкеян толку. То те отправлялись на неотложный ритуал, то не могли выбрать тех, кому надлежит пойти на работы.
Брови госпожи Ай ползли всё выше и выше, и грозили добраться до края берета. Мы отправились в Га-Миоко. Сержант потребовала у шерифа ответа, но вместо того чтобы держать ответ с подобающей почтительностью, тот задал неуместный вопрос: откуда у госпожи её знаменитый меч?
Из нас пятерых только я до того видела Рыбу без ножен, хотя мы служили под началом госпожи Ай уже полгода, ведь в операции South Guard она потеряла всю свою группу. Теперь мы видели светлое лезвие Рыбы очень ясно - оно было прижато к шее старого охотника, который был настолько дерзок, что предложил нам, рейнджерам "Огненной головы", ходить по деревне без оружия, чтобы не смущать пугливых нацкеян.
Порядок был восстановлен, мы получили двух чахлых нацкеянских подростков, но шериф в сердцах сказал, что не желает видеть госпожу Ай в деревне. Мы ждали, что она изрежет несчастного в куски, Ай лишь усмехнулась и ушла.
Когда мы в следующий раз оказались в деревне, нас было уже только пятеро, - измученных боем и грязных. Госпожа Ай велела нам идти в деревню, а сама села у ворот. "Распорядитесь насчёт таэно и нацке сюда. Я ступлю на землю Га-Миоко без дозволения шерифа". Мы готовы были притащить наглеца силой, но тот вышел сам и почтительно извинился перед госпожой.
А некоторое время спустя госпожа вошла в дом, где нас разместили. Она крепко сжимала в руках Рыбу в ножнах. "Будьте и вы свидетелями клятвы, которая сегодня изменила мне Путь. Я поклялась, что Рыба не отнимет жизни на земле Га-Миоко - такую клятву я, Айрэнэль Умагирэ тана Окита, дала сегодня местной жрице".
Если бы не уход Икеданиэль, главной новостью дня было бы появление в Га-Миоко человеческой женщины. Ни госпожа Ай, ни я, ни Хара, ни Нобу не видели раньше женщин пришельцев. Только Огата, которому по делам клана приходилось много ездить по Югу, видел их ранее. Мы представляли пришельцев как рослых воинов самого дикого вида, громогласных, скверно пахнущих, с шерстью на лице (они избавлялись от неё, но она вновь отрастала со временем), ловко обращающизхся со множеством убийственных вещей.
Но женщина с именем Джесси была невысокого роста, с нежным мелодичным голосом. Она хорошо знала зюйдлингский, привезла с собой много записей и книг, а в её одежде нельзя было бы пройти по джунглям и мили. Госпожа Ай любила беседовать с женщиной по имени Джесси и с интересом выслушивала её суждения. Мне трудно объяснить то, что своим великим озарением госпожа Ай поделилась не с нами, не с охотником Найкоридором и не с командиром нашего взвода сенсаром Феноридором.
Мы знали, что госпожа уходит медитировать в священную рощу Эбу, но не знали, удалось ли ей услышать что-то. И вот Хара случайно - а может, и неслучайно - подслушал её разговор с пришлой женщиной. Госпожа призналась, что во время её бдения меч по имени Рыба говорил с ней, и говорил, что он - клинок, некогда принадлежавший великому Байцу.
О таких озарениях, должно быть, трудно говорить: их сочтут похвальбой или заблуждением. Мы пятеро не могли говорить ни о чём ином, но смолкали, когда чувствовали присутствие госпожи Ай; и мы видели, как мрачнеет лицо самого родовитого из нас - Огатадора из рода Байдзу.
Отправлено: 10.07.14 00:03. Заголовок: Ритуал Последнего Лу..
Ритуал Последнего Луча Госпожа дразнила кэцанэ. Маленькие дракончики возмущённо шипят и пыхают огнём, когда их тыкают палочкой, и госпожу очень это забавляло; так она коротала время до закатного ритуала нацкеян, за которым решила понаблюдать.
Я ушла в медитацию, но меня выдернул из неё нечленораздельный вой, перешедший вдруг в громкое раскатистое "АРРРРРРРРЬЙЯ!" Раскинув руки и глядя в даль, туда, где много тысяч лет назад умирали воины Миотэ, кричала госпожа Ай.
Крик замер в вершинах деревьев, а сама она упала назад, словно ей подсекли колени. Потом мы узнали, что госпожу Ай посетило видение, в котором она была и собой на горящем складе в Кора-сон-Ха, и великим Байцу в последние минуты жизни его тела, и безмолвным наблюдателем побоища у водопада Ги-Соро-Аки.
Госпожа обрела Путь, смысл и цель, и цель эта была - соединить великого Байцу и его возлюбленную.
Сержант Ай нарушает приказ Мы все опасались, что чудовища джунглей обрушат на нас свою ярость в эту ночь. мы в отряде говорили, что меч Байцу должен привлечь их. Потому приказ командования оставить деревню мы сочли чистым безумием. Ни до, ни после мы не слышали, чтобы сержант Айрэнэль позволяла себе кричать в рацию "Да что там они, с ума посходили?"
Мы видели, что она стоит на своём Пути и не понимает, куда ступить дальше. Чем дальше, тем больше загадок её подстерегало. Она обращалась к Байцу. Она безуспешно искала Хата - божество, которое, как она полагала, держит в этом мире возлюбленную Байцу, мешая влюблённым соединиться. Она кричала на жрицу и нацкеян, но покорно позволяла им делать с ней то, что им угодно, проверяя многочисленные догадки и предположения. Какая-то женщина говорила с ней как с влюблённым юношей. Тьма ложилась на джунгли.
В истории каждого героя есть мгновения, когда он блуждает в чаще или находится в тупике, время усталости и безразличия, время расплаты за неверно выбранный Путь. Госпожа Айрэнэль была в тупике, и мы все ничем не могли ей помочь. Нам следовало отправиться на "Рари", и дорога была тягостной. Чтобы искать вместе с жителями Га-Миоко ответы на загадки, мы не подчинились прямому приказу капитана Фишу - немедля явиться на "Рари".
Мы вошли на форпост и госпожа Айрэнэль опустилась в пыль перед сармаем Ма. положив свою винтовку у его ног и поклонившись самым низким церемониальным поклоном. Мы все видели, насколько тягостно для неё кланяться заносчивому мальчишке втрое младше себя, но каждый из нас понимал, что она совершила проступок, который должен получить воздаяние - или быть забытым. Если ты рейнджер, ты должен исполнять приказы - и этот путь ты выбрал сам.
"Сармай, я нарушила приказ командования. Я готова к любому наказанию", - сказала госпожа Айрэнэль в землю форпоста, но её голос был слышен всем. Нельзя признавать свою вину шёпотом. Если эта сцена и приносила сармаю какое-то удовольствие, он никак это не выдал. Он лишь удивлённо поднял брови. "Никакого нарушения приказа я здесь не вижу. Твой командир сказал, что вы придёте позже. Ничья честь не пострадала". Это был великодушный поступок, который оценил каждый из нас. Больше мы никогда не позволяли себе ни одного обидного замечания о сармае Ма. Штурм форпоста "Ларри" Мы были покрыты глиной и пылью, так что даже наши чёрные береты стали серыми. Все, кроме меня, были ранены - Нобо, Хара, Огата. Госпожа Ай перетянула царапину на бедре и продолжала сражаться. "Стань у бойницы на пять часов", - сказала она. Небо было голубым, и воды священного озера поблёскивали в рассветном солнце.
Грузовичок Армейский грузовик сновал между Са-Таэдоки и «Рари». Сначала приходил пустым, а уходил полным, потом наоборот. Пустой телесной оболочке нужно мало места. Десяток длинных мешков легко уместились в пыльный кузов. Шофёр-ман со страхом смотрел, как в кабину к нему карабкается сопровождающий – прежде чем отправиться в госпиталь, он должен был проследить, чтобы с телами обошлись согласно обычаям рода. Небо было фиолетовым и красным, и когда грузовичок запылил обратно в Са-Таэдоки, вслед ему прозвучал многоголосый волчий вой. «Укрепить костями Западную стену…» - сказала госпожа Ай, и я поняла, о чём она говорит. Когда Окицу совершил переход, его тело вмуровали в нишу над Западными воротами. Каждый умагирид из рода Окита знает, что, когда тело больше не будет ему нужно, оно будет сожжено, а кости отвезут в Кора-сон-Ха и вмешают в раствор для стены. Если будет кому сложить костёр, если будет кому собрать кости, если будет стоять столица.
Боль От ударов авиации тряслась земля. Мы, оставшиеся в живых рейнджеры, взлядывались покрасневшими от пыли и бессонницы глазами в джунгли, и ждали манов из роты Дельта, которые сменили бы нас на «Рари». Обязанность присматривать за ранеными выпала мне. Я приносила воду, готовила таэно, обтирала влажными тряпками лица – без боевого грима они казались бледными и незнакомыми. Кто-то был без сознания, кто-то ушёл в медитацию. Все вели себя достойно, как полагается рейнджерам, кроме Хары. Он был с мана ростом, без труда управлялся и с копьём, и с пулемётом, но стойкости ему недоставало. Хара стонал и плакал, и грыз рукав, и хватал меня за руку здоровой рукой. Мне огромного напряжения духа стоило войти в медитацию и вовлечь его; Хара утих, но мои чувства обострились до предела. Я ощущала огромную саднящую рану на месте правой руки, ощущала запахи земли, пороха, крови и тел, и ещё – какое-то странное воодушевление, почти восторг. Что-то радовало Хару – как радовала его нацке-настойка, мясо кэцанэ или вердольское кино, только гораздо сильнее. И тогда я поняла, что это моё присутствие. Огата из рода Байдзу молчал весь день. Только когда за ранеными пришла машина, он сказал мне тихо: «Я допустил мысль о бесчестном поступке. Я думал о том, чтобы силой или обманом завладеть мечом основателя моего рода. Теперь Путь уводит меня от меча – так и должно было произойти».
Клубничное мороженое «Отпрыску благородного рода скупость не к лицу, - наставительно произнесла госпожа Айрэнэль . Я хочу вот это, цвета подвядшей розы». Мы трое – госпожа Ай, Хара с перевязанной рукой и я – торопились вкусить все удовольствия Са-Таэдоки. Огата и Нобо уехали в Кора-сон-Ха, места на «Рари» заняли маны, и мы упивались каждой минутой бездумного безделья. За все удовольствия приходилось платить мне – у Хары никогда не было денег, он всё отсылал семье, а госпожа Ай потеряла в Дичланде и документы, и остатки жалования. Мой собственный кошелёк стремительно худел под натиском пяти сортов мороженого, колы (банка – доллар) и вердольского кинематографа. Хара допил колу и бросил банку чумазому малышу, который последнее время внимательно следил за нами, надеясь чем-нибудь поживиться. «Котелок. Бензиновая лампа. Очаг. Граната, - сказала госпожа Ай, проводив банку взглядом. – Однажды маны придумают чайник, который сам будет греть тебе таэно. А хадданиты научатся и из него делать бомбы». «Как им только удаётся столько придумывать, - протянул Хара. – Они меняют оружие каждые лет десять. То оно заряжается спереди, то сзади, то в него нужно что-то сыпать, то пихать. То оно такое маленькое, то вот такое…» Великан развёл руками, и идущие мимо ман из гражданских и молоденькая девушка шарахнулись в сторону. Госпожа Ай улыбнулась краем губ: «Бедняга наверняка решил, что ты показываешь нам, какая у тебя коллекция хадданитских ушей».
Один сон на двоих В рейнджерских казармах Са-Таэдоки я увидела сон. Я увидела госпожу Ай. Я знала, что это была она – хотя она словно стала старше. Её кожа была коричневой и покрылась морщинами, а глаза из-под вердольского пробкового шлема горели страшным огнём. Она была одета в грубую холщовую рубаху и штаны, на ногах – верёвочные сандалии, у пояса – гранаты … и Рыба. Её черные косы были украшены белыми и золотыми - как носят маны – зубами. Я видела, как она склоняется над раненым в живот заари, и поняла, что это айро-кофу. Платок на шее несчастного был синий. Он придавила его к земле коленом и спрашивала – я видела лицо очень близко – «Как тебя зовут, южанин?» «Танакадор Умагирэ тана Ракку», - отвечал раненый, стараясь говорить смело, и я поняла, отчего его лицо кажется мне очень знакомым – я знала, что брата моего товарища Нобо звали Танака, что этот Танака проходил обучение вместе с госпожой Ай, а потом служил в Третьей роте и погиб в деле при Гуам-Инодэ. «Рейнджер-умагирид, - пропела госпожа. – Помнишь Расо-Джигасара, рейнджер? Мои сын и дочь были там, и я пока не расплатилась за страдания их тел. Я начну сейчас». Рыба блеснул, и я услышала крик рейнджера – и крик моей госпожи. «Танака!» - кричала госпожа Ай, и в глазах её стояли слёзы. «Мне приснился ваш сон, госпожа, - сказала я. – Перед рассветом ночь тёмная». «Вчера, перед штурмом, я вопрошала – что было бы со мной, если бы я много лет назад ушла в амана-зеро за заари, который был мне дорог. Ответ получен. Мне жаль, что ты видела этот сон». «Но почему в том сне Рыба оставался с вами, госпожа?» - спросила я. «Это то, что мучит меня более всего», - ответила Ай.
Отправлено: 07.08.14 16:18. Заголовок: Плакальщица Я слышал..
Плакальщица Я слышала, как кричат во время допросов пленные. Я привыкла к ужасу авианалёта. Я научилась не бояться шёпота диких Джунглей. Но сейчас я, рейнджер «Айро-Кофу», сжалась в комок и заткнула уши. Потому что моя сестра по стае оплакивала моего брата.
Тело сенкора Минорудора, ветерана, прошедшего с седьмым батальоном все битвы этих лет, из первого, легендарного выпуска Хон-Ордаса, лежало на циновке, и во лбу его цвела кровавая лилия. А рядом выла и плакала жестокая госпожа Ай. Земляной пол хижины впитывал слёзы, но тонкие стены хижины не могли скрыть рыдания. Так оплакивают себя самого – зная, что по Пути ты отныне идёшь один, и важнейшей части бытия больше нет с тобой.
Я вспомнила, что госпожа Ай как-то сказала о сенкоре Минорудоре Ридилэ тана Аятэ: «Огонь того склада в Кора-Сон-Кха сплавил наши Пути. Даже дело при Гуам-Иноде не смогло разделить нас, хотя Мино никогда не простит мне его. Мино – скала, на которой возводят маяк, и пока Мино предан Республике, я спокойна за Республику и самый Южный Путь». В деревне стало очень тихо, и рыдания разносились в раскалённом воздухе. Отрыдавшись, госпожа приказала принести воды и добыть погребальное одеяние, набрать цветов и принести дров к тому месту, где несколько месяцев назад погибли, останавливая каэсу, наши братья по стае. Она сама готовила тело к погребению – омывала его, наносила ритуальные знаки на лицо и грудь, обряжала в просторные белые одежды; и мне не было странно, что на полдня раньше она приказала отослать тело нашего родича, чтобы его костром занимались чужие, а теперь полностью посвящает себя хлопотам над ридилидом.
Мы ждали времени Последнего Луча, чтобы зажечь погребальный костёр посреди только что засаженного нацке поля. И в этом ожидании, в тягучей жаре зрел план. Сенкор Мино был из тех самур, кто никогда не забывает о главном своём враге – каэсу. Даже теперь, когда его тело и дух были разделены – а мы уверены были, что он совершил Переход, иногда даже ощущали его присутствие – он не забывал об этом враге. Как не забывал о деле, которое поручил Байцзу рейнджерам, кого Путь привёл в Га-Миоко в эти дни. Может быть, мы, «Огненные головы» и нужны были лишь для того, чтобы спустя тысячелетия объединить влюблённых?
Госпожа Ай молила Мино обменяться судьбой с Ташики, даровав ей Переход. Жрица, как я теперь знаю, желала, чтобы Мино освободил из дреней ловушки Хата, вернув деревне её покровителя и защитника от каэсу. Жрице не было дела до Байцзу, госпоже Ай не было дела до деревни, решение оставалось за сенкором Минорудором… и ещё за многими и многими разумными существами.
Тянулись минуты. Я ждала чего угодно: выстрелов северян, бомбёжки, новых рыданий госпожи Ай. Но я не ожидала её смеха. «Всё будет, как должно. Тому порукой пробежавшая тут мышь, тоэтем рода Аятэ», - сказала госпожа Ай и больше в тот день не плакала.
Отправлено: 07.08.14 17:45. Заголовок: После пламени Когда..
После пламени
Когда небо стало пурпурным, когда сгорели цветы в костре сенкора Минорудора, началась вторая, страшная часть ритуала. Северянин, которого мы знали под именем Ми, добровольно расставался с жизнью, уже зная, что терзающий его каэсу не отпустит его в арифеаль. Старинным ножом он резал своё тело, он заставлял себя произносить слова предсмертного стихотворения, он шаг за шагом переступал свои боль и ужас, и тот, кто видел это деяние, никогда уже не забудет. Его жертва не была напрасной – жители Га-Миоко вызволили Хата из той ловушки, в которую он угодил. Страшный это т был закат, но в завихрениях ари, в шёпоте холодного ветра, в клочьях густого сырого тумана нам виделась сияющая белая тень с деревянным мечом в руках, и мы знали, что веливий дух Мино из рода Аятэ оберегает нас в этот вечер.
Путям самуры, жреца и нацкеянина не слиться воедино. В одно действие они вкладывают смысл разный до противоположности. Им не было дело до Байцзу, они звали из тьмы Хата, и тянули к нему руки, и умоляли не оставлять их наедине с каэсу.
И Хата вернулся. Моя госпожа шагнула к чудовищу, выдёргивая из ножен Рыбу, и голос её прозвучал странно и незнакомо: «Ты здесь, Хата! Клятва дана, и я буду с тобой биться». Она ли это произнесла, или Байцзу говорил её устами? Не знаю.
Но между нею и чудищем встала жрица, и ноги госпожи Ай подломило какое-то чародейство. Мы услышали торжествующий голос: «Вот, Хата, твой враг Байцзу, делай с ним, что пожелаешь!» Из судорожно сжатых пальцев госпожи Ай жрица извлекла Рыбу. Я хотела броситься наперерез, помешать – но не смогла даже шевельнуться. Я не должна была вмешиваться, таков был мой Путь. Великие силы должны были разрешить свой спор без меня, Макото и Исами, и мы стояли неподвижно и молча.
А ман, забредший с форпоста на свет погребального костра, знать не знал ни о каком Пути, и потому хлопотал вокруг госпожи Ай, силясь привести её в чувство. Они чуть не подрались с самим сержантом Адором, и сцена эта, глупая и ничтожная донельзя, яснее высвечивала для нас огромность происходящего.
Отправлено: 07.08.14 17:47. Заголовок: Исами говорит «Нет» ..
Исами говорит «Нет»
Голос госпожи Ай был холоден и бесцветен. «Жители деревни Га-Миоко предали всех ради своего драгоценного Хата. Байцзу, Ташики, Мино, северянина. Я не хочу, чтобы они жили дальше – их Пути чем дальше, тем сильнее поганят это место. Поэтому мы устроимся на границе святой земли и подождём». «Нет».
Тут я поняла, что впервые слышу голос Исаминиэль Ридилэ тана Басенгай. «Это очень скверный Путь, сержант Айренэль. Не ступай на него и не гони нас». Щёки госпожи Ай вспыхнули, рука коснулась Рыбы… я подумала, что сейчас она просто зарубит непокорного рейнджера. Но нет.
«И что же мне делать?» - спросила она, и я задохнулась от невыносимой жалости: таким усталым и безнадёжным был её голос. Столько она потеряла за этот день и столько надежд возлагала на ритуал… и снова всё оказалось напрасным. Хата свободен, но Ташики навеки связана с ним, полагали мы, и нить эту не разорвать.
«Так что же мне делать? Не в Га-Миоко же возвращаться». «Переведи дух среди манов. Кажется, им нужны были наши райфу». И, к моему удивлению, госпожа Ай послушала совета низкородного новичка.
На «Рари» госпожа Ай пила манское «уискей» из большой бутылки и о чём-то говорила с сержантом Тейлором. Сомневаюсь, что они хорошо понимали друг друга.
«Он сказал: «Твой народ, твои правила». А я увидела, как они боятся и ненавидят нас – как диких животных в крокодильем рву, готовых наброситься и на врагов, и на хозяев.
Но я сама не чувствовала ни страха, ни ненависти, - я видела маленькую нацкеянку, которая мечтала, что этот Тейлор возьмёт её в свою страну и они будут разводить там кэцанэ; я чувствовала связь между собой и этим человеком», - вот что рассказывала мне госпожа Ай потом. Последний луч солнца коснулся озера и мы, все четверо, увидели это одновременно: уходил северянин Ми, уходил рейнджер Мино, уходили, держась за руки, великий воин древности и его возлюбленная. И это значило, что ни одна жертва не была напрасной.
«Примирение возможно в смерти, - сказала госпожа Ай. - Мино провёл с собой в арифеаль того, кто так долго был нашим врагом».
Отправлено: 13.08.14 13:07. Заголовок: Слуга и вор Госпожа ..
Слуга и вор Госпожа Ай изучала списки пополнения, и лицо у нее было хмурое. «Ни одного самуры, сплошь охотники, но это не самое плохое. У нас будет дальняя родственница полковника Томугуидора. Но и это не самое плохое. Помнишь эту скверную историю, когда подполковним Саммер начал набирать по помойкам всякую голытьбу и запихивать их в батальон, чтобы доказать нам, что кровь и Путь не имеют значения, если есть хорошая выучка? Только двое из тех, кого он нашёл, прошли Хон-Ордас-Гхар, и оба теперь здесь. Хотя, - она повеселела, - здесь также Мино и его пятёрка, а это значит, что всё к лучшему. Пойдём, попьём с новичками таэно, поговорим».
Но толкового разговора не получилось, новички не торопились раскрывать перед новым командиром свои мысли. Исами, родственница полковника Тому, отмалчивалась. Тоси – из Эйрохэ – сыпал вопросами о предстоящей операции. Я украдкой присматривалась к оставшимся двоим.
Новичок по имени Акира был охотником по рождению и вором по роду занятий. Он вырос в трущобах Ро-Ордаса и однажды его Путь пересёкся с Путём подполковника Саммера. Проще сказать, мальчишка стянул зажигалку и кошелёк из кармана военного, через день был изловлен и непременно жестоко бы поплатился… но подполковник, которому зажигалку и похудевший кошелёк преподнесли со всем почтением, сказал, что знать не знает ни о каком преступлении. Он просто подарил свои вещи этому славному ясноглазому мальчику. Нет, войд возьми, подполковник не из таких и не желает получить этого мальчика себе в постель! Воришка, говорят, был впечатлён, попросился в батальон и был зачислен по личному пожеланию подполковника.
Всем своим видом Акира показывал, что он по три раза в день выслушивает о себе самые разные сплатни и домыслы, и не упустит случая уязвить в ответ. Мне он очень не нравился. Его товарищ Макото был поспокойнее, хотя его в батальон привёл как раз длинный язык. Он тоже был из охотничьего рода ридилидов, тоже родился в Ро-Ордасе, но вёл жизнь честную: подметальщика и посудомойки в баре, куда часто заходили офицеры СРНС, а подчас заглядывали и рейнджеры. В один вечер посетители затеяли состязание в «дротики». Поглядев на него, юноша сквозь зубы процедил что-то о безруких манах и слепых самурах. К несчастью, эти слова услышал один из рейнджеров. По счастью, он всего лишь за ухо вывел подметальщика на свет и приказал ответить за слова. Макото недаром происходил из охотничьего рода – в тот вечер он действительно утёр нос всем. Подполковник Саммер услышал о метком заари и Макото тоже оказался в батальоне. Таких историй немало, но до выпуска из Хон-Ордас-Гхара дожили только двое. *** Акира был тяжело ранен в первом же бою, не успев даже толком пострелять по противнику. Ноги его представляли собой кровавое месиво, он кричал и плакал, клял и северян, и нас, и подполковника Саммера. Везение его заключалось лишь в том, что маны быыстро устроили эвакуацию. Макото показал себя много лучше. Когда мы зачищали лагерь северян, он убил двоих. Он был ранен – дважды в левую руку, правое ухо разорвано пулей – но всё же держался на ногах. Сознание его, впрочем, было затуманено – может быть, болью, может быть, боем, может быть, лекарством, которое вкололи ему маны. Я видела, как он ножом добивает северянина и кричит – «Макото, меня зовут Макото, я твоя смерть!» Я видела, как он улыбается, глядя на мана, превращающего ещё один труп в груду мяса.
Макото хорошо знал вердольский и новоклиффский и очень выручал нас. «Макото, что такое «вертушка»?» - шёпотом спрашивала госпожа Ай, выскочив с брифинга. «Хэрикоптэру. Или такой размашистый удар в рукопашной драке», - торопливо объяснял новичок.
«Макото, ман сказал мне «мэээээм». Что он имел в виду? Что я должна ответить?» «Хотел показать уважение к твоему званию. «Мээээм» - это как «сээр», только для женщины». Нас всех учили читать карту, разбирать манские буквы, мы понимаем, что такое «Внимание на двенадцать» или «Займите форпост до нашего подхода». Но маны тараторят на своём наречии очень быстро, а мы знаем мало слов их языка, так что нам скверно удаётся разговаривать. Мы стараемся улыбаться, но это скверно работает. Кажется, мы чего-то не понимаем.
«Неважно, что ман говорит. Читай лицо, у них всё написано на лице, как у маленьких детей», - советовал нам Макото. «Как у детей или у обезьян, их родичей», - хмуро добавлял Акира. Макото оттягивал уголок одной губы вверх: «Так они улыбаются, чтобы скрыть, что им что-то не нравится». Тянул уголки губ вниз и морщил нос: «А вот так они выглядят, когда им что-то не нравится, и они даже не пытаются это скрывать. Если ты принесёшь ману голову врага, он сделает именно такое лицо. И ещё его может стошнить».
Ночью я услышала, как ман, которого звали не то Мир, не то Дар - он всем нам запомнился – спросил товарища: «Как ты думаешь, сколько стоит с рейнджером?» и я снова пошла за переводом к Макото. «Ман размышляет, сколько долларов надо предложить тебе, чтобы ты согласилась совокупить с ним тела. Хотя, возможно, речь идёт об Исами. Или ему понравилось тело сержанта Ай, когда он тащил её во время ритуала Последнего Луча. Хотя, скорее всего, он различает вас только по цвету аксельбантов». «Любопытно», - только сказала я. Мне раньше не приходило в голову, что маны видят в нас не только опасных головорезов.
Макото хмыкнул и поковырял подсохшую кровь на изувеченной левой руке: «Если тебе любопытно, предложи ману вместе сходить на пост прослушивания. Только предупреди, что разделаешь его, как он того северянина, если тебе не понравится». У Макото были странные шутки.
Кровь Исами Глубокой ночью, усталые после боя и измученные жаждой, мы всё же отправились в деревню, чтобы принести воды. Мы шли широкой стаей, вслушиваясь в шорохи леса и ожидая авиаудара. Мы были слишком утомлены, чтобы чувствовать связь друг с другом. Госпожа Ай издала короткий лай, обозначая себя: каждый должен был ответить. Я отозвалась с правого фланга, услышала голос Макото, но Исами на левом фланге не было слышно. Мы пустились на поиски – ничего.
Наконец госпожа Ай отдала приказ идти в деревню. Мы вошли, как и полагается, через главные ворота, ощутив мимолётное прикосновение поставленной нацкеянами ловушки, - и я споткнулась обо что-то. Это было тело Исами. Кожа побелела и казалась мраморной – и я поняла, отчего: ей разрезали горло, и вся кровь вытекла и впиталась в жадную чёрную землю Га-Миоко. Я услышала глухое рыдание – Макото. Для бедного парня, страдающего от ран, потерявшего всех своих друзей всего за один день, это было слишком.
Наша война – война Путей. Страшная, безнадёжная смерть Исами, смерть без Перехода, нужная лишь для осквернения священного места, была победой северян и новым нашим проигрышем в этой войне.
Отправлено: 13.08.14 13:17. Заголовок: Братья Валентайн О, ..
Братья Валентайн О, если бы не смерть Исами, это была бы прекрасная ночь. Можно было не беречь себя ради великой любви древнего героя, а отдаваться войне без оглядки: уйти на пост прослушивания, потому что никто не решается это сделать, стрелять, резать. Путь Рыбы пролегал через чьи-то тела. *** Макото уснул. В предрассветных сумерках мы с госпожой Ай слушали рок-н-ролл, сидя на грязных досках «Рари». Тускло светили лампы, сладко пели братья Валентайн, маны шутили какие-то непонятные нам шутки и блаженно улыбались, одурманенные своим зельем. Таэно не было, но горький напиток из блестящих банок казался вкусным. Наши беды и заботы отступили и казались совсем далёкими. Мир снова был простым.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 14
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Мы сами создаем мир и его историю)) А последняя фраза, кстати, отсылает нас к беседам с Танатвэ и потрясающе раскрывает ее глубину)
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
